но студент из бауманки был в новостях так давно и так далеко, а этой новости два месяца, она в газете моего города, и я не слышала ничего, нигде. тишина.
мама не понимает, почему я ищу у неё поддержки, почему я пишу ей о том, что мне действительно страшно. она говорит, что мир не изменится, есть плохое и хорошее. а я не понимаю, к чему эти общие фразы.
она говорит, что её никто из её мужчин не бил, а я вспоминаю напряжённую тишину по возвращению домой. сидящих маму, бабушку и тётю в зале. деда нет в доме, он ушёл догоняться. по обрывкам разговоров я понимаю, что произошло, но они старательно пытаются уберечь меня от этого.
но я помню. я знаю. я всё понимаю.
и я снова беспомощна.
мне было три года, когда мама ушла от отца, решив, что не может позволить мне жить с пьяницей и наблюдать всё это. мой другой дед, его отец, не смог вновь уговорить её остаться, потому что умер, оставив мне в наследство лишь два ярких воспоминания - фланелевую рубашку в клетку и газировку.
но у жизни есть своя ирония. я всё равно жила с пьяницей.
и отец моей мамы считал, что у него есть право бить тупых женщин, жену и дочерей, когда выпивал слишком много. к счастью?, подобное я наблюдала лишь дважды, вжавшись в кресло восьмилеткой и вернувшись в напряжённую тишину из университета.
маме проще записать меня в мужененавистницы, чем осознать мой страх. она говорит, что просто нужно защищать себя, а я не знаю, как можно защититься от кулака в лицо или 'расстроенного' парня с топором. я не доверяю, злюсь и обхожу каждого.
не потому что ненавижу, а потому что боюсь.
но я бы очень хотела не жить в страхе.